«В жизни нет ничего лучше, чем быть внутри карты», - пишет Михал Мильчарек в «В никуда». И это место он выбрал весьма тщательно.

Туман в Магадане

Норильск

Книга Мильчарека, в обычной жизни доцента Ягеллонского университета и автора трудов о русских философах,  - это дебют репортёра-путешественника. И, сразу следует сказать, дебют удачный. У автора есть всё, что нужно – слух, он любит разговаривать с людьми и слышит то, о чём не все сначала хотят рассказать, может,  опасаясь открыться перед чужим. И он видит, многое видит. Видит даже ничто.

Радом по сравнению с этим – иорданская Петра, Венеция и ещё пара других чудес света на одной картинке

Далёкая Россия, окраины Азии, Камчатка, Воркута, Норильск, Якутия – мечтающие о путешествии по железной дороге вглубь России знают, о чём идёт речь.  Речь идёт о том, что поезда туда ходят плохо, и, чтобы добраться в эту отдалённую глушь Сибири, надо броситься в  неё на самолёте,  перелететь несколько часовых поясов и оказаться в таком месте, где нет ничего. То есть как это - нет? Есть. С этой минуты есть бардак, грязь, развалины и мороз. Трубы вверх, трубы вдоль и горы мусора. Радом по сравнению с этим – иорданская Петра, Венеция ещё пара других чудес света на одной картинке.

Я вам вот что скажу, когда вы в ожесточённом молчании пересекаете мазовецкую равнину,  проклиная это место и думая, что вы в ж…е, - вы кощунствуете. Потому что оказаться посреди России, где до ближайшего людского поселения,  пафосно называющего себя  городом, несколько сот километров,  вот  это действительно  значит быть в ж…е.  Я использую это слово сознательно, потому что «ненормативная лексика» в книге Мильчарека появляется часто, о чём я предупреждаю впечатлительных. Мат в том месте, которое бесстыдно опровергает великий вопрос великого Лейбница  «почему есть скорее что-то, чем ничего» и велит спрашивать  «почему есть скорее ничего, чем что-то», не должен удивлять.  Повествование как раз об этом.

Мильчарек пишет:

- Итак, одиночество. Притом одиночество космическое.  Висящая на кончике Азии Камчатка на глобусе  выглядит так, будто вот-вот оторвётся от него под влиянием вращения Земли. Как будто центробежная сила выбросит её куда-то в космос, а абсолютную черноту и ничто, как тело, совершенно ненужное.   Пока что они держались за Землю, висели на карте, как вялый член,  но никто не знал, как долго это продлится. Космос был слишком близко, чтобы не бояться его. Существованию постоянно угрожало не-существование.

«Я пишу о деревьях, потому что писать не о чем».  В  этом есть отчаяние

Камчатка – это также базы подводных лодок и пусковые установки ядерных ракет. Отсюда до Америки ближе всего.  В Вилючинск, базу со складами баллистических ракет, Мильчарек не попадёт, но картины ядерного фронта рисует.

Поединки происходили  бы где-то в окрестностях международной линии  смены дат.  Ракеты летали бы из завтра во вчера, или из вчера в завтра. Удар ракеты, которая будет запущена только завтра,  имел  бы привкус трансцендентальности.

Это первое из дальних путешествий, потом будут и другие, среди прочих Магадан, Сусуман, лагеря Колымы, Байкит, Норильск. И всюду примерно одно и то же.

«В Ягодном, где когда-то был лагерь, не было ничего, абсолютно, б…,  ничего, даже иконы с Лениным, даже советских лозунгов,  воодушевляющих на бой за светлое будущее или увеличение производства молока, висела лишь надпись   Jagodnoje - eto my,  которая мало что сообщала, потому что все и так знали, что Jagodnoje - eto my».

Где-то в другом месте он мимоходом бросает: «Я пишу о деревьях, потому писать мне не о чем». В этом есть отчаяние.

Вот примерно и всё, что происходит на протяжении нескольких сот километров езды на КАМАЗе, если  не считать русского шансона, звучащего по радио. Мало? В то же время всё это происходит в месте, которое, как, например, Эвенкия,  размером с Турцию или   две с половиной Польши, а люди абсолютно не в состоянии  понять, как можно добровольно сюда приехать. В  это место, которое, как они часто повторяют,  погубили   совместно два человека;  то есть Горбачёв с Ельциным.

gazeta.pl

Dariusz Facoń

Bardak, gruz i mróz - kozacka podróż do środka niczego. "Donikąd. Podróże na skraj Rosji" to udany debiut

Перевод Урсы