Начнем с этого фото. Один из моих любимых рецептов из книги «Питание школьника» — «Салат-грибок». Дочь, а затем и внучка его очень любили. Причем салатницы под него еще из того далекого, советского времени…
Воспоминания о прошлом. Публикация материала «Кухня в СССР: как выбрать жену-повариху и с утра занять очередь в магазин» вызвала у читателей «ВО» самый живой интерес, поэтому мы продолжаем тему воспоминаний и тему еды, хотя сегодня и под несколько иным углом. То есть о том, каким стало продовольственное обеспечение в СССР с 1985 по 1991 год, рассказано будет, а вот в качестве иллюстраций будут даны фотографии посуды и рассказано немного о ней. Пусть это будет своего рода рассказом в рассказе.
Следует сказать, что посуда в СССР была качественной. Особенно сделанная на старых, еще царских времен заводах. Вот, например, маслятница, предназначенная для маринованных и соленых грибов. В ней их подавали у нас на стол. И в детстве я ее очень любил и всегда воображал, что это грибы настоящие и это я них собирал… Детские фантазии – они такие!
Итак, прошлый материал закончился на том, что с приходом к власти М. С. Горбачева в 1985 году в людях и впрямь ожили надежды: относительно молодой инициативный генсек, сменивший наконец «коронованных старцев», быть может, и впрямь что-то сделает. А тут еще и разговоры об «уроке правды», «социализме с человеческим лицом»… Словом, люди стали надеяться, что теперь-то уж всё будет хорошо. Люди вообще слишком часто надеются на лучшее и громко об этом говорят, вместо того, чтобы всего лишь немного подождать и понаблюдать, как оно выйдет на деле.
А эта тарелка для фруктов Дулёвского фарфорового завода оформлена просто роскошно. Однако на ней нет ничего лишнего. Хорошие у нас были художники-дизайнеры, отвечающие за производство посуды. Очень хорошие!
Что до меня, то мне лично задумываться было особо некогда. В июне, после сдачи последнего экзамена кандидатского минимума, меня зачислили в аспирантуру Куйбышевского госуниверситета, куда мне следовало прибыть 1 ноября, а до этого работать у себя в институте. Но наше с женой любопытство было столь велико, что мы еще до ухода в отпуск поехали в Куйбышев посмотреть, где мне предстоит провести ближайшие три года. Посмотрели общежитие, прошлись по магазинам, а там и то, и другое, и даже… шоколадные грибочки в разноцветных металлизированных бумажках – то есть то, чего в Пензе уже не было. «Ну, здесь жить можно!» — решили мы и с тем и уехали.
Много посуды нам поставлял Китай. Вот остатки большого чайного сервиза – моего ровесника, как раз китайского производства. Мне он очень нравился, чай пил я только из него, а в итоге осталось от него совсем мало предметов. А жаль…
Ну а 1 ноября я уже был на месте, заселился в довольно убогую комнату и… уже на следующий день столкнулся с проблемой еды. Все то, что мы видели летом, вдруг сразу, вернее, за четыре месяца, куда-то подевалось, так что на завтрак мне пришлось варить себе манную кашу. Впрочем, была на это и другая причина. От всех переживаний, связанных с поступлением, у меня развился сильнейший гастрит с нулевой кислотностью, так что с едой постоянно приходилось пить пепсидил – ту еще гадость, аналог желудочного сока, вырабатывавшийся из кишок свиней. Попытка пообедать в студенческой столовой не удалась сразу же, так что все три года я не только собирал материал и писал диссертацию, но еще и готовил, словно шеф-повар. Дело в том, что, кроме меня, в аспирантском блоке проживало еще три-четыре аспиранта, с двоими я подружился, и, поскольку были мы все люди семейные, умудренные жизнью, быстро подсчитали, что если есть человек согласный готовить на всех, то это удобнее, чем если каждый будет готовить сам на себя или питаться в студстоловой. Решили по сколько-то складываться на месяц и распределили обязханности. Так я избавился от мытья посуды и чистки картошки, но зато должен был готовить три раза в день.
А вот эта чайная чашка и тарелка знаменитого «кузнецовского» фарфора. Год выпуска — 1912-й. Пережила и войну, и революцию, и… перестройку. Ха-ха, и жива до сих пор. Фарфор – тончайший, даст фору японскому. Вот даже как…
Питались мы, кстати, самым диетическим образом, потому, наверное, аспирантура и прошла для нас без особого вреда для здоровья. Все продукты, кроме масла и молока, мы закупали на рынке. Ну, меню было такое. На завтрак часто манная каша, но не просто, а с изюмом, черносливом, курагой. Молочная лапша (не соленая) и молочная рисовая каша. Омлет, яичница, тушеные овощи, гренки в томате, «бычий глаз» – те же гренки из булки, смазанной томатным соусом, но с дыркой посередине, куда заливалось яйцо, а потом все это запекалось, и получался настоящий «глаз»… А также сырники, оладьи, блинчики с вареньем. На обед: супчики рисовые, гороховые, «лапшички», щи из свежей капусты – все на мясном или овощном бульоне. На второе – картофельное пюре с мясом из супа, тушеное мясо с овощами, иногда (редко) сосиски из обкомовской столовой. Потом чай, а на ужин – «чай с булочкой», кефир и… все!
Впрочем, японский фарфор у меня тоже есть. Мама подарила на свадьбу в 1974 году. Японский, чайно-кофейный, с гейшами на донышках чашек и вылепленными вручную драконами на стенках и блюдечках. Причем все драконы – разные, а часть деталей сделана из белой пористой глины и впитывает пролитый кофе. От этого уже через пару лет эксплуатации чашки выглядят очень старыми, а это японцами как раз и ценится. Поливу обжигали в угольной печи. Кое-где к ней прилипли и вплавились в нее крошечные частицы угля. Самое забавное, что купила она его на «толчке» в Ростове у матроса торгового флота всего за… 80 рублей!
Вот так выглядит эта головка японки на дне каждой чашки, чайной и кофейной!
Другие аспиранты из дома привозили кто что. Кто-то мясо (те, кто был из села), другие — варенье, какие-то домашние соленья. Очень сильно выручала нас рыба. Дело в том, что тогда у остановки трамвая с развилкой на КУАИ и «Овраг подпольщиков» поставили огромный железный бак и до самых морозов продавали из него живых карпов. Я их покупал, заворачивал в фольгу и запекал в духовке. Вкусно и без хлопот! Популярным праздничным блюдом у нас был кебаб в тыкве. Мясо слегка обжаривается с луком и томатами, рис отваривается до полуготовности, потом все это закладывается в выпотрошенную и посоленную изнутри тыкву, отверстие закрывается крышкой опять же из тыквы, после чего она запекается в духовке где-то четыре часа на медленном огне. Очень вкусно, причем саму тыкву можно есть вместо хлеба!
А это уже венецианский фарфор – кофейный сервиз, купленный в 1976 году. Мама вызвала меня тогда телеграммой в Ростов. Мол, отец заболел, попал в больницу, я зашиваюсь с заготовками на зиму – приезжай. Приехал и первым делом пошел на «толчок» покупать жене джинсы – «простые» (за 250 р.) и вельветовые (за 180). Тут-то я «это» и увидел, и всего-то 320 рублей за него просили, так что я даже и торговаться не стал… Год выпуска, кстати говоря, 1870-й! Привез, достал, сели мы вокруг него, сидим, смотрим и радуемся. А джинсы я ей потом в Пензе купил…
В течение всех трех лет довольно часто нам удавалось полакомиться и гречневой кашей. Дело в том, что среди аспирантов на нашей кафедре истории КПСС была дочь второго секретаря ОК КПСС – очень милая девушка, добрая и отзывчивая, к которой мы ходили в гости, и она… всегда угощала нас рассыпчатой гречневой кашей. Мы грешным делом даже прозвали ее Гречневой Кашей и периодически решали, кому из нас троих к ней в гости идти.
Баварская пивная кружка и вовсе из какого-то германского музея. На ней есть значок. Но попала к нам в СССР. Когда, как, неизвестно… Внутри на донышке оттиснута сцена пьяного гульбища в таверне, и вот удивительно, как это сделано, ведь нужен был для этого штамп, а горлышко уже донышка!
Опять же интересно, что в самом Куйбышеве в то время открылось немало баров и кафе, где подавались вкусное мороженое и десерты: взбитые яичные белки с сахаром, различными фруктами и толчеными орехами. И когда нам хотелось сладкого, мы обычно шли в такой бар и… угощались.
Многие удивятся, наверное: откуда брались деньги на такую хорошую жизнь? А вот откуда: аспирантам, работавшим до поступления в аспирантуру по специальности, платили не 75, а 90 рублей, это во-первых, а во-вторых, мы все читали лекции по линии общества «Знание» и РК КПСС. 5 рублей лекция — вроде бы и немного, но если ты читаешь 20 лекций в месяц, выходит прилично. К тому же я еще вел телепередачи на местном ТВ, а поскольку в Куйбышевской области людей было больше, чем в Пензенской, выше был и гонорар – 50 рублей вместо 40. А потом еще были статьи в газетах, статьи в журналах, так что в месяц иногда выходило больше 200 рублей, что позволяло не только самому с рынка питаться, но и посылать деньги домой и даже откладывать на летний отдых у моря. Конечно, без вина и шашлыков, но все равно у моря!
А вот это на сегодня вещь, пожалуй, не менее уникальная. Серебряный подстаканник, посвященный запуску в космос третьего искусственного спутника Земли. Была, оказывается, в то время такая традиция. Дед купил и нам в наследство оставил…
Однако в 1986 году с продуктами стало хуже. Тогда в Куйбышеве ввели талоны на колбасу. Были они районными и полумесячными, а выдавал нам их зав. общежитием. И с ними была проблема… Заходишь в магазин: колбаса лежит и очереди нет. Но… не твой район, поэтому проходи мимо. Заходишь в «свой магазин» — колбаса есть, очередь до дверей, а ты спешишь в архив или читать лекцию. А потом приходит 15-е число, и все неотоваренные талоны ты выбрасываешь! Интересная, кстати, была та колбаса. В первый день очень вкусная, с чесночком. Но, полежав ночь в холодильнике, она теряла всю свою свежесть и вкус, а еще на ее срезе появлялось странное зеленое кольцо… Черный кот, живший на нашем этаже, эту колбасу не ел ни под каким видом.
Стандартный набор для чая многих советских семей: стакан в подстаканнике, китайская чайница с притертой пробкой и чайная чашка с тарелкой с видом на Москву. Ну как же без такой чашки? «Москва столица, моя Москва!»
В том же году мне позвонили из Минска и сказали, что моя книга «Из всего, что под руками», которую я предложил издательству «Полымя», готовится к печати. Но что у издательства к тексту много вопросов и замечаний, поэтому мне срочно надо приехать в Минск и все решить на месте. Был декабрь, но с опозданием на сутки на самолете Красноярск — Минск я все-таки туда добрался. Удивлению не было предела: в Куйбышеве снега по пояс, метет метель, а тут легкий морозец, а снега нет вообще, и даже река Свислочь, на берегу которой стоял дом, где в 1898 году проходил Первый съезд РСДРП, не замерзла!
Очень простую селедочницу в 30-е купила бабушка
А вот эту, расписную, купила уже мама в 50-е…
Поселили меня в гостинице «Минск», в номере полулюкс — на зависть всей очереди командированных в холле. Утром пошел по проспекту Машерова искать издательство — и сразу бросилось в глаза: светофоры горят красным, машин нет, на переходах толпа, но никто проезжую часть не перебегает! Вдруг один кто-то побежал. Тут же вслед крики: «Русский, русский!» «Однако, — думаю, — так поступать не надо!»
Где-то в середине 70-х, кажется, так, в СССР стали очень модными сервизы «Мадонна» производства ГДР из расписного фарфора, сделанного под старину. Ну, мама пошла, встала в очередь, три дня ходила на переклички и все-таки купила столовый сервиз «Мадонна». Радости не было предела! «Теперь у нас есть «Мадонна». Потом уже, в начале 90-х, мы нашли такой же чайный сервиз и купили до комплекта. А потом как-то, уже в наше время, смотрю – продается опять. Посмотрел, а вместо росписи «переводная картинка», даже ощупью палец чувствует. Но цена – заоблачная. «Настоящая «Мадонна», – пытается мне втюхать ее продавщица, заметив, что я заинтересовался. Отвечаю: «Это… с настоящей «Мадонной» даже рядом не стояло!» А она обижается, ведь ей сказали, что она «настоящая». Пришлось объяснить разницу
Рассвело, но было еще рано. Решил позавтракать, а где? Зашел в первый попавшийся магазин, а там… молоко в бутылках и различное, сметана, варенец, ряженка, колбасы, домашний сыр, сыр «Российский» и – что больше всего меня удивило и обрадовало – отварная кровяная колбаса. Купил бородинского хлеба, ряженку, домашний сыр, кровяной колбасы: «Вам подогреть? Сейчас сделаем!» После моего Куйбышева я чуть было дар речи не потерял. Кивнул, схватил всю эту снедь — и на берег Свислочи. Сел на камень, ем, пью. Красота! Тут мимо милиционер проходит… Увидел, что у меня кефир, пошел дальше.
В нашем доме сохранилось на удивление много посуды еще с царских времен, от деда, от бабушки, от их родни. Наверное, именно поэтому мне легко писать исторические романы про начало ХХ века. Я жил среди вещей того времени. Вот, например, дореволюционная тарелка
А это ее клеймо
Поднялся в издательство, познакомился, и началась у нас работа. А потом — потом чай. Ну, я тут и начал делиться своими впечатлениями и рассказывать про нашу колбасу с зеленым кругом. А они не верят! Я им — моток талонов на полмесяца. Сотрудники издательства в шоке. «Как же так? В одной стране живем!»
Вроде бы очень простое блюдо. Но какая элегантная, сдержанная красота!
А сделано оно, оказывается, в Польше. Вот его клеймо. И как попало к нам в Пензу, неведомо. Помню его с самого раннего детства
Дали мне работу на ночь, к утру сделать. В гостинице говорю горничной: чай с лимоном в номер каждый час. И носили беспрекословно всю ночь до пяти утра! А я уж и вкус лимона позабыл! Уж очень они в Куйбышеве на рынке были дорогие… Хурма и то была дешевле.
Еще одна чисто музейная тарелка, которой уже больше 100 лет, но пользуемся мы ей все так же постоянно
Ее клеймо!
Стал уезжать – устроил прощальное чаепитие с тортом «Минский». Лучше торта я тогда не едал. Ну а приехал… и мой визит в изобильный Минск стал надолго темой для обсуждения и на кафедре, и у меня дома, потому, что я привез и жене, и дочери колготки и еще что-то льняное… словом, вернулся словно из страны Оз. А выслушал меня мой научный руководитель да и открыл передо мной текст постановления ЦК ВКП(б) от 1943 года о мерах помощи областям и республикам, пострадавшим от немецкой агрессии, и тычет пальцем в текст, а там написано: «Вернуть эвакуированный скот по списочному составу». То есть скот эвакуировали в Пензенскую, Ульяновскую и Куйбышевскую области погонными гуртами. При этом падеж достигал 50 и более процентов. Потом скот сдавали на мясо для армии. Потом в заботе о пострадавших районах вернули весь его по спискам (!), заложив основу процветающего сельского хозяйства в освобожденных районах и обобрав до нитки колхозы и крестьян этих трех областей и еще нескольких. Ну и новые станки, поставленные в СССР по ленд-лизу, оборудование, лес, цемент, кирпич – все пошло в первую очередь именно туда. «Витрина послевоенного подъема нашего социалистического хозяйства!» Туда возили всех гостей из-за рубежа и все им показывали, а вот в Ульяновске показывали только дом-музей В. И. Ленина… «С этого-то все и началось», – сказал мой научный руководитель.
Немало посуды привезли наши солдаты из поверженной Германии в качестве трофеев. Вот эту простую тарелку, например, стоит только перевернуть…
Интересно, что, когда в 1990 году у меня в том же издательстве и в том же Минске выходила вторая книга («Когда уроки сделаны»), и меня опять вызвали туда над нею поработать, снабжение продуктами там стало хуже в разы. Пропала кровяная колбаса, опустели полки с сырами и молочными продуктами, исчезли изделия из натурального льна и пропал торт «Минский». «Ой, как у нас теперь с едой плохо», – жаловались мне сотрудники издательства. То есть проблема еды стала общей для всей нашей страны.
…как на ней окажется вот это клеймо! И как она попала в нашу семью? Дед в армии не служил, соседи не служили. Разве, что бабушка купила ее на рынке. Но зачем? Нам и своей, советской посуды хватало. Удивительно…
Ну а у себя в Пензе, куда я вернулся после защиты диссертации в 1988 году, некий выход для себя я нашел, как, собственно, его находили и многие другие. Поскольку я опять стал вести передачи на местном ТВ, то каждую неделю получал там «паек» стоимостью 4 р. 50 коп. В него входили курица, пачка сахара (риса, манки, пшена) и банка томатного соуса. Или майонеза или зеленого горошка. В принципе, можно было взять и два пайка, если кто-то от своего отказывался, а такое случалось. Плюс опять же рынок, с которого шло все остальное, ну и, конечно, источником снабжения являлся город Москва.
А вот этот дулевский чайник даже не пришлось самому фотографировать. Нашел его фото в каталоге Дулёвского фарфорового завода!
Но и там того же сыра в магазине «Сыры» на улице Горького на руки стали давать только полкило, хотя, к счастью для меня, на «Рокфор» это правило не распространялось. «Вся деревня» в очереди давилась за сыром «Российский». Ну а в «Елисеевском» очереди были буквально за всем. И опять же количество товара на руки было ограничено.
Вот так мы и жили, а потом приехали из Анапы осенью 1991 года, а по телевизору идет «Лебединое озеро». Но то, что было дальше, уже совершенно другая история.
Продолжение следует…
|
